Женщины в науке: история в лицах

Как женщине с детьми выстраивать академическую карьеру – и при этом не терять веру в смысл гуманитарной науки?

О живом дыхании архивов, цифровой трансформации преподавания, балансе между наукой и семьёй и о том, чему нас учат письма мещан XIX века — в откровенном разговоре с доктором исторических наук, профессором Самарского университета и исследователем Зоей Кобозевой.

— Вы прошли путь от аспирантуры до доктора исторических наук. Что было для вас самым трудным — и самым вдохновляющим — в этом научном восхождении?
— Знаете, на этот вопрос трудно ответить коротко. История для меня — это не просто профессия, это поиск истины, попытка понять человека в разные исторические эпохи, через призму чувств, мироощущения, контекста. Самое вдохновляющее — это, пожалуй, осознание того, что ты прикасаешься к живому. Например, работая в архиве с рукописями князя Урусова, я буквально чувствовала, как человек, живший сто с лишним лет назад, через свою надпись на полях, почерк, эмоции становится почти современником.
Самым трудным был, конечно, баланс. Как женщине-учёному с двумя детьми, приходилось буквально выкраивать время на науку между болезнями, школой, заботами. Но, наверное, именно это и учит концентрации и делает каждую минуту исследования особенно ценной.

— Как вы считаете, изменилась ли роль женщины в академической среде с начала вашей карьеры до сегодняшнего дня? Если да, то в чём именно?
— Я начинала карьеру в те годы, когда женщины уже были полноценными участницами академического сообщества, но, как я уже сказала, наличие детей усложняет путь. Это не про гендерные барьеры, а про организацию жизни. Сейчас моя дочь — врач, защитила кандидатскую, воспитывая при этом маленького ребёнка. Это очень тяжело. Интеллектуальный труд требует тишины и сосредоточенности, а когда дома малыш — это почти недостижимо.

— История — это зеркало общества. Какие исторические уроки, на ваш взгляд, сегодня особенно важно напомнить студентам и молодым исследователям?
— Для меня главный урок — это жизненный оптимизм. Когда я изучала документы мещан 150-летней давности, поражалась: они писали жалобы, прошения, делились бедами, но в каждом письме была любовь — к дому, к городу, к Отечеству. Люди тогда и сейчас похожи: мы переживаем, любим, теряем, ищем справедливости. И если даже в XIX веке человек не терял веры, значит, и нам нужно сохранять надежду и человечность.

— Судя по числу курсов повышения квалификации, вы активно осваиваете цифровую сферу. Что побудило вас сделать цифровую трансформацию частью своей профессиональной траектории?
— Это необходимость. Мир меняется, и мы должны меняться с ним. Я, например, до сих пор пишу заметки в тетрадях, люблю старомодные методы работы. Но понимаю, что для студента сегодня важно не только услышать лекцию, но и увидеть, почувствовать атмосферу — а это значит, нужны презентации, визуализация, онлайн-курсы. Однако при этом я по-прежнему работаю с архивами, читаю бумажные книги — здесь мне важна тактильность, близость к прошлому.

— Насколько сегодня важно историкам разбираться в вопросах информационной безопасности и цифрового права?
— Очень важно. Мы живём в сложное время, когда можно легко нарушить чьи-либо авторские права совершенно нечаянно и не злонамеренно: показать, к примеру, документальный фильм, который казалось бы есть в сети, или используя даже выложенную в сети в свободное пользование классическую музыку. Но при этом мои собственные авторские права ничем не обеспечены. Диссертация “гуляет” по сети. Стоит придумать необычный ракурс темы публичных лекций (а я их много читаю в городе), как смотришь – в других культурно-просветительских учреждениях города уже используют твой особый взгляд на источники.

С одной стороны, казалось бы, эти источники – не мной придуманы, они опубликованы. Но как же быть с авторством в концепции того, как их использовать? Придумывайте своё? Ещё одна проблема, которой должны были научиться историки, это юридически правильно брать интервью. Раньше я могла устно зачитать текст интервью и спросить: Вас всё устраивает? Потом у меня были из-за этого очень эмоционально тяжёлые мгновения, когда тот человек, у которого я брала интервью, вдруг неожиданно отказывался от своих слов, а у меня не было на руках его письменного согласия, что с его слов записано верно. Знаете, ещё купец самарский Е.Н.Аннаев в начале XX века, записывая свои воспоминания, рассказывал, как во время пожара в Самаре в середине XIX века у многих горожан сгорели долговые расписки, но они всё равно потом возвращали долг.

Аннаев вздыхает о тех временах и пишет: “Но начинался поворот к цивилизации”. То есть люди перестали быть такими открытыми и честными. Наверное, в некоторой степени и я должна теперь вздохнуть и констатировать: “Но начинался поворот к цивилизации”… Но в этом месте заключена главная дилемма. Мы или открытые и честные, и так же ведём разговор со своими историческими героями, о которых пишем. Или мы лукавим, не искренние, и тогда человек из прошлого не расскажет нам честно и искренне о своём житье – бытье. Потому что неправда всегда видна. Особенно в труде людей, изучающих таких же людей, но только которые уже давно стали “пищей для тюльпанов”, как говорил мистер Киттенг в “Обществе мёртвых поэтов”.

— Вы много работаете с электронными образовательными средами. Какие их возможности и ограничения особенно чувствует преподаватель-историк?
— Возможностей много — от дистанционного общения со студентами до создания мультимедийных курсов. Это расширяет границы. Но и ограничения есть: нельзя использовать материалы без разрешений, надо думать о безопасности данных, о сохранности информации. Кроме того, не всё можно заменить экраном — особенно живое слово, диалог, эмоции, атмосферу аудитории.

— Вы постоянно развиваетесь, обучаетесь, работаете с разными тематиками. Где вы находите силы и мотивацию для такого ритма?
— Во-первых, ради детей. Я хочу, чтобы у них была возможность гордиться мной. А во-вторых… знаете, у Гумилёва есть идея пассионарности — когда личность как будто получает импульс извне, из Вселенной, и не может не действовать. Вот это про меня. Я не могу не читать лекции, не писать, не говорить. Это моя внутренняя необходимость.

— Что бы вы посоветовали молодой девушке, которая хочет пойти в науку, но сомневается, справится ли она с этим путём?
— Если вы чувствуете зов — идите. Это путь нелёгкий, особенно если придётся совмещать с семьёй. Но если вы искренни в своём интересе, если вас по-настоящему волнует то, чем вы занимаетесь, — справитесь. Главное — не предавать себя и не бояться учиться всю жизнь.