Одна из усиливающихся тенденций в России — приоритет на изучение истории, причем отечественной. Нормативным подкреплением этого направления стал Указ Президента РФ № 314 «Об утверждении Основ государственной политики Российской Федерации в области исторического просвещения», увеличение часов и обновление курса по истории для неисторических специальностей в вузах и другие меры поддержки.

В то же время когда мы сегодня говорим про вызов, связанный с «незнанием» истории, он связан прежде всего с геополитическими причинами. И здесь неизбежно возникает вопрос относительно интереса к изучению истории не только российской, но и всеобщей. Безусловно, в России остаются сильные научные школы, которые готовят историков, специализирующихся на всеобщей истории и истории международных отношений. К их числу относятся ГАУГН, РГГУ, МГУ и другие. Однако на фоне общей тенденции роста интереса к истории можно увидеть, что интерес ко всеобщей истории скорее падает. Мы попросили эксперта прокомментировать, чем вызвано такое положение всеобщей истории.

Александр Чудинов, доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИВИ РАН, профессор ГАУГН, для НОП:

Изучение всеобщей истории – удел великих держав. Уже в XIX в., когда история, собственно, и стала наукой, лишь очень немногие страны могли себе позволить изучать историю всех народов мира во все эпохи. Этими странами были Великобритания, Германия, США, Франция и Россия. Остальные довольствовались изучением истории отечественной или, в крайнем случае, региональной. Ситуация не изменилась ни в ХХ-м, ни в ХХI веках: перечень великих «историографических» держав остался прежним. И дело не только в том, что изучать историю всего мира – дело достаточно затратное, которое не все страны могут себе позволить, но и в наличии научной традиции. Само по себе увеличение финансирования той или иной области исследований не приведет к их немедленному взлету. Нужно иметь квалифицированные кадры, способные подготовить столько новых исследователей, сколько требуется в соответствии с возросшим общественным запросом. Иначе говоря, одних денег мало – нужны люди и время. Поэтому ставшие экономическими гигантами относительно недавно (по меркам истории) Китай и Япония так и не достигли пока уровня великих «историографических» держав: формирование кадров – дело не быстрое, тем более при отсутствии традиции.
 
А так ли необходимо для страны изучать мировую историю? Не достаточно ли ей истории отечественной? Нет. Прошлое каждого народа – часть мировой истории, и его так или иначе всегда приходится соотносить с тем, что происходило у других. Не имея же национальной традиции изучения всеобщей истории, приходится доверять тем ее трактовкам, что привнесены извне. А это значит, что собственные интерпретации всемирной истории являются важным фактором мягкой сил тех стран, которые имеют возможность их создавать и экспортировать вовне. Список великих «историографических» держав далеко не случайно совпадает с перечнем стран, сохраняющих и в международной политике на протяжении двух с лишним столетий статус великих держав.
 
Однако, упоминая Россию как великую «историографическую» державу, приходится добавлять «пока еще». Мы очень быстро приближаемся к утрате этого статуса. Причина тому – «эхо» 1990-х и 2000-х годов. На протяжении 15–20 лет приток молодежи в науку вообще и в историческую науку в частности был крайне мал. Но если в отечественную историю новые кадры еще как-то поступали, то идти во всеобщую, где требуется знать иностранные языки и поиск источников требует несравнимо больших усилий, желающих почти не находилось. Масштабы бедствия еще не так сильно бросались в глаза, пока продолжало работать старшее поколение. Но теперь, когда его представители уходят из жизни один за другим, зияющие бреши в рядах специалистов по всеобщей истории невозможно не заметить. И если в поколении 60+ у нас пока есть некоторое число историков, способных работать на мировом уровне, то в возрастных категориях 40+ и 50+ их уже можно по пальцам пересчитать. Если в советские времена от общего числе защищенных докторских диссертаций по истории «всеобщникам» принадлежало более 30%, то в последние десять лет – не более 13%. Целые научные школы ушли в прошлое.
 
Чтобы Россия сохранила свой статус великой «историографической» державы, нужны экстренные усилия руководителей системы науки и образования по мобилизации еще остающихся в строю специалистов старшего поколения для целенаправленной подготовки квалифицированной смены. Однако доминирующие в этой системе тенденции – декларируемый на всех уровнях приоритет отечественной истории перед всеобщей, слияние кафедр в университетах (от чего страдают прежде всего «всеобщники») и трудно объяснимое упорство в «омолаживании» кадров любой ценой – не оставляют, к сожалению, надежды на изменение в лучшую сторону ситуации с изучением в России всеобщей истории.