Сегодня в интервью – о современных исследованиях кислородного обмена и в целом о нейротехнологиях. В этом выпуске узнали у ведущего научного сотрудника кафедры биофизики биологического факультета МГУ имени Ломоносова, старшего научного сотрудника и руководителя группы редокс-нейробиологии отдела метаболизма и редокс-биологии ГНЦ ИБХ РАН, стипендиата программы L’ORÉAL-UNESCO «Для женщин в науке» 2015 года, руководитель проектов, поддержанных РНФ, Надежды Браже.

Надежда Браже поделилась тем, как национальные научные проекты и новые образовательные методики меняют ландшафт российской науки, почему мотивация невозможна без преданности делу и помощи коллег, и как поддержка вдохновляет на поиски нестандартных решений.

Ваши исследования направлены на изучение мозга – одной из самых сложных систем. Как, на ваш взгляд, соотносятся эти исследования с приоритетами Стратегии научно-технологического развития России, где среди ключевых задач названы исследования в области когнитивных наук и нейротехнологий?

Я думаю, что наши исследования связаны с упомянутыми Вами приоритетами самым прямым образом. Мы изучаем регуляцию локального кислородоснабжения тканей мозга и способы модуляции  работы митохондрий   (“энергетических станций клеток”) в нейронах и  глиальных клетках в норме и при различных патологиях, в том числе, при болезни Альцгеймера, инсульте и глиомах. Понимание механизмов, приводящих к нарушениям кислородоснабжения клеток мозга и аномальному изменению их энергетического статуса, необходимо не только для получения фундаментальных знаний о работе нервной системы, но и  для разработки новых методов диагностики патологий, например, нейродегенераций на ранних стадиях, определения границ опухолей, а также для поиска эффективных подходов для профилактики заболеваний и их лечения.
 
Сейчас на федеральном уровне развивается междисциплинарный подход. Какие возможности и вызовы вы видите в таких коллаборациях, особенно для женщин-учёных?
 
Действительно, с каждым годом увеличивается вклад междисциплинарных исследований в общее количество проводимых фундаментальных научных и научно-прикладных работ. 

Мне кажется, что сейчас междисциплинарный подход является ключевым моментом в научных исследованиях в любых областях науки и прикладных разработках, в том числе, в нейробиологии и медицине. Это естественно – ведь только сочетание компетенций специалистов из разных сфер может помочь выполнить “прорывные” исследования и сделать важные открытия. Приведу небольшой пример из области нейробиологии: для того, чтобы исследовать естественное взаимодействие клеток в мозге,  выявить причины возникновения патологий, необходимы знания и подходы разных специалистов, например, биохимиков, биофизиков, молекулярных биологов, физиологов, математиков, физиков и, конечно, врачей. 
 
“Биологическая часть” такого коллектива “отвечает” за изучение молекулярных механизмов внутри-и межклеточных регуляторных путей, разрабатывает новые молекулы-сенсоры, позволяющие изучать процессы в клетках мозга и сосудах in vivo (в естественных условиях), а также адаптирует новые физические, например, микро-и спектроскопические методы исследований, разрабатываемые физиками. При этом в результате экспериментов появляется огромное количество данных, при анализе которых необходимо учитывать временное и пространственное разрешение, что невозможно без математиков. И, конечно, понимание того, как в дальнейшем полученные знания и разработки могут быть использованы в медицине, возможно только с участием врачей.  Конечно, во многих исследованиях участвуют и химики, разрабатывающие новые материалы для высокочувствительных приборов-сенсоров, системы доставки лекарств и так далее.
 
Какие есть вызовы при реализации междисциплинарных проектов? Прежде всего, это выработка общего “языка” для общения специалистов разных профилей и определение общей стратегии. В силу разного профиля у нас сформированы различные подходы к реализации задач, разные ожидания того, что, когда и как должно быть получено. В этом наше преимущество, но в этом есть и некоторая сложность, которая решается путем общения, общими дискуссиями и постоянной настоящей командной работой. Как мне кажется, эти особенности междисциплинарных проектов касаются всех вовлеченных исследователей, независимо от статуса, пола и возраста.
 
Программа L’ORÉAL-UNESCO «Для женщин в науке» поддерживает исследовательниц всего мира. Что бы вы посоветовали молодым женщинам, начинающим карьеру в науке, и как такую поддержку можно масштабировать внутри страны?
 
Прежде всего, я бы посоветовала верить в себя, в свои силы. Еще я бы посоветовала всегда помнить, что наука – это творчество, это искусство, которое мы создаем каждый день, но при этом это еще усиленная работа над поставленными задачами и, в том числе, над собой. Научная работа – это то занятие, которое всегда с тобой, это занятие, в котором успех приходит  к тем, кто искренне любит свое дело и полностью в него вовлечен.  На научном пути могут и, скорее всего, будут приходить вопросы: “А туда ли я иду, правильный ли я путь выбрала?”. Это нормально, так и должно быть. Программа L’ORÉAL-UNESCO «Для женщин в науке» была очень хорошей поддержкой для начинающих женщин-исследователей. К сожалению, в последние годы она не реализуется в России. Я думаю (и полагаю, что мое мнение поддержат все стипендиаты L’ORÉAL-UNESCO), что было бы очень хорошо, если бы в России была создана похожая собственная программа стипендий. 
 
Ваши исследования связаны с фундаментальным пониманием работы мозга. Какие практические применения вы видите в перспективе – в здравоохранении, образовании, технологиях?
 
Прежде всего, я ожидаю появления новых подходов для ранней детекции патологических процессов, развивающихся в мозге. Это может быть обнаружение ранних признаков нейродегенераций, в частности, болезни Альцгеймера, и  прогнозирование вероятности ишемии мозга и осложнений после инсульта.
 
Также одним из практических применений проводимых исследований могут стать интраоперативные подходы для определения границ опухолей головного мозга и околоопухолевых участков, подлежащих удалению. Если говорить про образование, то безусловно, понимание механизмов формирования памяти является очень важным для развития новых подходов в обучении, например, способствующих осмысленному запоминанию и анализу больших объемов данных.
 
Вы активно обучаете студентов и аспирантов. Как вы оцениваете интерес молодёжи к нейронаукам сегодня и меняется ли он у девушек?
 
По моим наблюдениям, с каждым годом интерес к нейронаукам увеличивается и у студентов, и у аспирантов. Я бы даже добавила, что и у школьников. Мне кажется, что это естественно – с каждым годом растут наши экспериментальные и теоретические возможности в исследованиях мозга, при этом появляется все больше интересных открытий, при этом, что важно, увеличивается популяризация нейробиологии. Да и в целом, мозг – это отдельный мир, целая Вселенная, которая не может не привлекать исследователей. Если говорить о том, как изменяется интерес к нейробиологии у девушек и юношей, то я бы сказала, что девушек эта область всегда привлекала, а вот юношей, вовлеченных в нейробиологические исследования, в последние годы стало больше, чем раньше. Конечно, эти выводы я делаю на основе ограниченных наблюдений, сделанных в моей группе и группах коллег, поэтому могу ошибаться.
 
Каких инструментов поддержки, на ваш взгляд, не хватает молодым исследователям сегодня – особенно тем, кто совмещает науку с семьёй?
 
Я должна сказать, что за последние годы поддержка семей молодых исследователей существенно увеличилась, что позволяет активно работать в науке. В качестве такой поддержки сразу отмечу многочисленные “молодежные” гранты, учет в фондах “декретного” времени и лет, проведенных в отпуске по уходу за ребенком, а также стипендиальные программы, которые реализуются в разных университетах и научных центрах. 
 
Думаю, что  еще было бы очень хорошо, если бы было больше возможностей выбирать детские сады и школы, особенно начальные классы, не по месту жительства, а около места работы. Я знаю, что для многих семей это было бы существенной помощью.
 
Как изменились условия для исследований за последние 5–10 лет? Ощущаете ли вы влияние крупных нацпроектов и программ, таких как «Приоритет 2030»?
 
Безусловно, за последние 10 лет условия для проведения научных исследований существенно, многократно улучшились. Это произошло и происходит благодаря нацпроектам и крупным программам. Улучшения наблюдаются в самых разных аспектах работы – в обновлении приборной базы, поддержке новых разработок, стипендиальных и зарплатных фондах. Благодаря этому усиливаются и усложняются решаемые научные задачи, развиваются прикладные аспекты исследований. Такие изменения сразу чувствуются и, что важно, их видит молодежь, что привлекает больше студентов и аспирантов к научной и научно-прикладной работе. Это особенно ценно.
 
Вы совмещаете научную деятельность, наставничество и участие в крупных коллаборациях. Что помогает вам сохранять мотивацию и вдохновение в профессии, которая требует полной отдачи?
 
Для меня научная работа сама по себе является и всегда была источником сил и вдохновения. Получается какой-то сложный эксперимент, появляются новые идеи о дальнейшем развитии работы и возможных применениях полученных результатов в медицине – и это как новый толчок, прилив сил. Конечно, очень важен научный коллектив, сама атмосфера, в которой работаешь. У нас  прекрасные группы/научные коллективы в отделе метаболизма и редокс-биологии в ИБХ РАН и на кафедре биофизики биологического факультета МГУ. Коллеги всегда искренне радуются достижениям друг друга, во всем поддерживают и помогают в решении самых разных вопросов, а мотивированные студенты и аспиранты своими успехами стимулируют дальнейшее общее развитие. Бывает, устанешь сильно – проекты, отчеты, занятия – а заканчиваешь лекцию или семинар, студенты подходят и говорят, что было очень интересно, и сразу силы восстанавливаются. И, безусловно, самое главное, что помогает сохранять мне мотивацию в профессии, восстанавливать силы и верить в себя – это поддержка моей семьи.